Юдин Д. Второго пришествия не будет: роман / Дмитрий Юдин. – Ярославль: ООО «Академия 76», 2017. – 300 с.

Жанр романа-утопии был очень популярен в литературе XX века, как например нашумевшие произведения  «1984»  Д. Оруэлл и «Мы» Е. Замятина.  Ярославский писатель Дмитрий Юдин  тоже оказался неравнодушен  к этому жанру и решил иносказательно поговорить о сакральном и земном в контексте современности. В своем романе «Второго пришествия не будет» он рассматривает библейскую тему Рождества Христова и решает пофантазировать на тему: как бы в современном российском обществе восприняли бы явление Сына Человеческого, и какие бы процессы при этом происходили? Биография Дмитрия Юдина весьма необычна. Он по профессии юрист, служил в органах внутренних дел. Избирался депутатом, в последнее время работал в учреждениях культуры. Его новый роман сложен для быстрого восприятия, ироничен и балансирует на грани дозволенного/недозволенного. Чем же интересен этот почти скандальный роман, но не перешедший эту черту? Наверное, желанием автора пересмотреть библейский ход истории и по законам театра абсурда описать главных персонажей этого грандиозного мистического действа.

«В благоговейный момент рождения Спасителя, — сказано в Евангелие от Иакова, — полюс небесный прекратил движение; птицы замолчали; кто торговал, перестал торговать; кто что брал, не покидал; кто нес в рот, не доносил; но глаза всех вдруг обратились к небу». И вот в большой российский город приезжает усталая семейная пара: беременная женщина по имени Мария и пожилой мужчина с восточным лицом по имени Иосиф. В этом суетном городе им нигде не находится места для ночлега, кроме «Конного двора», где и происходит это Чудо явления в мир божественного Младенца. «Младенец появился на свет, и в этот момент, вопреки предсказанию апостола Иакова, ничего на земле не случилось: планета не замедлила своего движения, птицы не замолчали, лавки, и магазины не прекратили торговлю; кто жевал,  тот дожевал спокойно пищу; кто нес, тот и донес, и никто не обратил глаза к небу. Но что-то изменилось. Древняя история стала проецироваться с невидимой силой на современные реалии и характеры людей, в ней живущих.

Идущие с дарами к младенцу восточные мудрецы Валтасар, Мельхиор и Каспар попадают в жесткие испытания современного мира, что надолго теряют из вида друг друга и встречаются лишь в психиатрической больнице, куда их направил непонимающий мир. В последствие  в эту психбольницу попадет немало персонажей, творящих современную историю. А катаклизмы нарастают. Внезапно на горнолыжном курорте исчезает президент, попадая в катастрофу, а вместо него появляется самозванец из народа Прокопий Селезов, в одно мгновение из мелкого служащего ставший вершителем судеб, надо отметить весьма плохим. Дальше писатель как бы проводит некие параллели с библейским царем Иродом, только самозваный президент у него получился несколько трагикомичный, напоминающий булгаковского персонажа Шарикова из повести «Собачье сердце».  В романе много второстепенных героев, как например губернатор Ильясов, криминальный бизнесмен Рыжий, сотрудник кремлевской охраны и перебежчик Лошенко, заговорщики из спецслужб Дымов и Ворохов, у которых есть прототипы и вполне прописанный жизненный сценарий, взятый из политических и криминальных хроник. Из-за всей этой суеты сует, связанной с подменой президента и поиском настоящего, кремлевскими заговорами и интригами, нестабильной ситуацией в стране и самодурством местных правителей, забывается самая важная и сакральная суть происходящего – рождение Божественного Младенца. Его явление так и осталось не замеченным, души людей закрыты для Божественного Слова. «Что было, то и будет, что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем…» (Эккл. 1. 9.), — делает свой экзистенциальный вывод писатель Дмитрий Юдин.  Силы зла почти торжествуют, но Младенец уже родился, и будет то, что должно случиться, и время не повернуть вспять. Второе пришествие – это не только явление Сына Человеческого, это суд над живыми и мертвыми. Это время отвечать за свои грехи. Но не всем это нужно, и многие ничего не хотят менять, даже ценой остановки неизбежного хода истории.