Удивительная встреча состоялась 7 апреля в стенах Центральной библиотеки имени М.Ю. Лермонтова! В гости к читателям прибыл известный лермонтовед, профессор, сотрудник центра кавказских исследований МГИМО Владимир Александрович Захаров. Даже на фоне огромного числа интереснейших мероприятий, приуроченных к Году литературы, среди которых – конференции, круглые столы, выставки, беседы, это выделяется особенно.
Сама тема – Лермонтов, его жизнь и судьба, творчество и окружение — придавала встрече с Владимиром Захаровым большое значение, а если учесть, что Владимир Александрович еще и потрясающий рассказчик, способный подать сухие исторические факты как авантюрно-приключенческий роман, то и не приходилось удивляться, что зал был полон.
Представляя гостя, Светлана Юрьевна Ахметдинова, директор ЦБС, отметила, что именно Владимир Захаров – ведущий лермонтовед нашей страны, и все, о чем он будет говорить, мы услышим одними из первых. А послушать было что!
Начал Захаров с краткого подведения итогов года Лермонтова в России, и с горечью отметил, что, по всей видимости, лермонтоведение у нас постепенно сходит на нет.
— Главная беда нынешних исследователей творчества поэта – если их, конечно, так можно назвать – неумение (а может, нежелание) работать с библиографическими источниками. На одной из конференций я лично услышал – и не поверил ушам своим – как один из таких вот «ученых» с апломбом заявил о своей работе по сказке «Ашик Кериб»: «Эту тему до меня никто не исследовал!». Не удержался, подошел и говорю: а вы в курсе, что существует библиографический четырехтомник, в котором есть ссылки на тысячи статей – и все они именно о сказке Лермонтова?
Владимир Александрович подчеркнул и тот факт, что к 200-летию Лермонтова вышло крайне мало хороших работ, крайне мало было опубликовано новых исследований.
— В юбилейный год Пушкина вышли сотни книг очень высокого уровня. Лермонтову не повезло. Увы, иных уж нет, а те — далече.
Особенно выделил Захаров пугающую тенденцию, которая дала о себе знать и в Лермонтовский год. Многие люди берутся судить о вещах, в которых разбираются или плохо, или совсем не разбираются. Ну откуда, скажите, взялось мнение о самоубийстве поэта? Да мало ли что говорят, — пожмете вы плечами. – Вокруг дуэли в последнее время столько версий появилось! Да, но ведь из-за этих «пустых» разговоров один из служителей церкви не позволил провести панихиду по поэту: самоубийц-де не отпеваем.
Захаров в этом вопросе категоричен: нет никаких иных версий, кроме той, что известна нам всем. Тело поэта осматривал военный врач с огромным опытом. Уж кому-кому, а ему да не знать, как выглядит рана от пистолета и под каким углом стреляли!
— Вопрос закрыт. Все это – глупости и стремление создать нездоровый ажиотаж вокруг имени Лермонтова.
Кстати, об ажиотаже. Лермонтову вообще «везло» на мистификации и мифы вокруг его имени. Но почему так вышло? А потому, что масштаб гения Михаила Юрьевича стал очевиден лет через 20-30 после его гибели. Если воспоминания о Пушкине начинали появляться еще при его жизни и были живыми, «не причесанными», не отредактированными так, как хочется рассказчику, то когда стало ясно, что Лермонтов – второй поэт России, многие стали, что называется, примазываться к имени. И в результате – исследователи бьются, стараясь очистить от шелухи истинную жизнь поэта.
— Яркий пример: та самая дуэль. Понятно, что потомки Мартынова старались обелить имя отца: как ни крути, а он – убийца. И вот появляются версии о каких-то амурных делах, ухаживаниях и обманутых надеждах. А эта история с дневниками и письмами, которые Лермонтов должен был передать Мартынову, но сказал, что их украли? Тут же народилась версия, что ничего и не украли, а просто Лермонтов, негодяй такой, их прочитал, оказался недоволен мнением о себе, в них изложенным, — и попросту уничтожил. А ведь Михаила Юрьевича действительно обокрали – я нашел документы, письма, это подтверждающие!
Завороженно слушали гости мероприятия рассказ лермонтоведа о почти уголовной истории биографии поэта, подписанной именем Павла Елисеевича Щеголева. Оказывается, автором этой книги был другой человек – Виктор Мануйлов, в те далекие 20-е годы двадцатого же века – выпускник Бакинского университета, приехавший работать секретарем у Ахматовой, но оказавшийся на службе у Щеголева. Однажды Виктор принес шефу рукопись, попросив просмотреть и дать вердикт: есть смысл работать дальше? Проходит месяц, другой – и вот как-то Щеголев говорит Мануйлову:
— Там на столе две книги – посмотри.
Мануйлов смотрит: на обложке значится автором Щеголев, «Книга о Лермонтове». А текст… В общем, вы догадались.
Ну, он листает книгу и говорит:
— Опечатка тут.
— Быть не может! Сам гранки вычитывал!
— А вот, пробел не на месте. Написано: «в книгеп ринимал участие», а надо – «принимал…».
— Э, нет, Витя! Нет тут никакой ошибки. Ринимал – это вам не принимал участие!
Вот такая история. И мечта Владимира Александровича, ученика того самого Виктора Андрониковича Мануйлова, — чтобы книга эта наконец-то обрела истинного автора…
На основе записей учителя ученик начинал работу над летописью Лермонтова. Из нескольких десятков библиографических карточек Мануйлова (их учитель передал ученику незадолго до смерти) родилась книга в 700 страниц! Недавно Захаров выпустил дополненное издание – уже в полторы тысячи страниц. И по секрету признался, что наконец-то занялся написанием биографии поэта, о чем уже давно говорили и просили коллеги.
Как увлеченно, словно о людях, коих лично знал (строго говоря, так оно и есть), рассказывал московский гость об окружении Лермонтова! Как захватывающий криптологический детектив, звучали воспоминания Владимира Александровича о поиске писем и документов, работе в архивах, расшифровке дневников! Он говорил так просто, так понятно – и при этом на таком правильном, красивом — том, лермонтовском! — русском языке, что хотелось слушать и слушать бесконечно.
Однако пришло время вопросов. И тут ярославцы не подкачали. Они интересовались самыми разными деталями, демонстрируя свой культурный уровень и интеллект. Например, был задан вопрос о взаимоотношениях Лермонтова и Мартынова: неужели все-таки друзья?
— Да, — отвечал Захаров. – Дружили и очень плотно. Поссорились из-за пустяка. Что называется, нашла коса на камень.
И подчеркнул, что это – современная, наша точка зрения. Не надо забывать, что тогда критерии чести были очень сильно развиты, особенно у военных. И если Мишель то и дело наступал на любимую мозоль Николая «Мартышки», дразня его — причем прилюдно! – неудивительно, что случилась дуэль. Но убийство не было хладнокровным. Очевидцы – и их рассказы были найдены Владимиром Захаровым в результате долгой и кропотливой работы в архивах самых разных людей и стран – говорили, что они сошлись, и наступила пауза. По правилам, стрелять должен был тот, кто первым подошел к барьеру. Это был Лермонтов.
Секундант сказал: «Стреляйтесь, или я разведу дуэль!». Поэт ответил: «Я в этого дурака стрелять не стану», — тем самым опять задев самолюбие Мартынова.
Тот вспыхнул, вскинул пистолет – и… Лермонтов, говоря словами Есенина, «был пулей друга успокоен».
Слушатели спросили мнение литературоведа о муссирующихся в разных СМИ разговорах по поводу того, писал или нет Лермонтов свое «Прощай, немытая Россия». Захаров подтвердил: да, это его строки. Другое дело, что стихотворение порой трактуется неправильно, почему-то считается, что патриот – а Лермонтов очень любил свою Родину! – не мог написать такие слова.
— Договариваются до того, что мол, как это – в России не мылись? И начинают приводить доказательства чистоплотности русских…
Интереснейшим экскурсом в неизвестную многим историю оказалась развернутая реплика Захарова по поводу реакции власти на стихотворение «Смерть поэта». Ведь известных 16 строк «А вы, надменные потомки…» были поэтом дописаны после того, как его окружение – некоторые люди – стали говорить, что Дантес-то был в чем-то прав… Михаила Юрьевича это возмутило: какое право они имеют судить Пушкина!
А этим самым потомкам такое мнение поэта пришлось не по нраву (что, в общем-то, понятно). И Николаю Первому принесли стихотворение, что называется, на блюдечке в упаковочке: сопроводив его заголовком «Воззвание к революции». Понятно, что память о декабристах у императора была еще очень свежей. И он повелел разобраться.
И вот тут прозвучало очень любопытное мнение: Владимир Захаров привел несколько фактов, говорящих о том, что декабристы готовили не просто революцию, но революцию масонскую.
— Одна такая революция – Великая Французская – удалась. Российская — не состоялась. Кстати, сама идея – из Франции. Ведь незадолго до восстания эти офицеры были в походе против Наполеона в той же Франции – там и понабрались этой заразы.
Мнение необычное, мнение новое – и наши ярославцы, представьте, даже заспорили с московским гостем, заступаясь за декабристов.
Рассказал Владимир Захаров о задумках, о музее в Тамани, созданном при его непосредственном и самом активном участии, а затем перевел разговор на другую тему, прозвучавшую в аудитории, настроенной на несколько оживленный лад, как удар тревожного колокола.
Владимир Александрович в силу своего интереса к Лермонтову не может не знать истории Кавказа. Кроме того, он учился на Ставрополье, работает в Центре кавказских исследований. И пройти мимо такой страшной, ужасающей трагедии, как геноцид армян в 1915 году, конечно, не мог. И в Ярославль профессор Захаров приехал не только для встречи с почитателями таланта Лермонтова.
В этом году – сто лет той страшной трагедии, в которой были самым зверским образом уничтожены от 1,5 до 2 миллионов армян. Их убивали именно что по национальному признаку. А еще – по признаку веры: армян, что исповедовали католицизм, среди спасшихся гораздо больше. Тогда Россия просто открыла границу – без всяких условий, без всяких оговорок – и 300 тысяч армян сумели найти убежище.
Так вот, Владимир Захаров привез в наш город уникальные книги – рассказывающие о том неизбывном, нечеловеческом ужасе (известны случаи, когда иностранцы, оказавшиеся свидетелями того, что творили османы, сходили с ума), ведь и само слово «геноцид» изначально было применено к этой трагедии, именно это событие имел в виду автор страшного понятия.
Книги об этой черной странице истории человечества и представил Владимир Захаров ярославской публике (передав издания в дар библиотеке имени Лермонтова), попросив всех собравшихся 24 апреля почтить память мучеников, вспомнить о тех, кто погиб невинно, о тех, кто лишился родины.
— Мы не знаем их имен. Имена их ведомы только Богу. Но помнить о них, помнить это событие мы обязаны, — завершил свое общение с ярославцами Владимир Захаров.
В финале встречи московский гость вручил юбилейные Лермонтовские медали Светлане Юрьевне Ахметдиновой и двум сотрудникам Лермонтовской библиотеки – Ирине Хоновне Шихваргер и Елене Николаевне Пчелкиной – за многолетнюю работу по популяризации имени Михаила Юрьевича Лермонтова.
Елена Белова, сотрудник филиала № 12 Централизованной библиотечной системы г. Ярославля