24 марта в 18.00 в Центральной библиотеке имени М.Ю. Лермонтова прошла творческая встреча «Родник живых и чистых звуков», посвященная памяти поэта Марии Петровых. Свой взгляд на судьбу и предназначение поэтов представила Марина Петровна Грандицкая, дочь Петра Грандицкого, первого мужа Марии Сергеевны.

Здесь нужно сказать, что Петр Алексеевич – тоже из племени поэтов, они с Марией Петровых и познакомились-то именно на встречах в ярославском Союзе поэтов в далекие 20-е годы. Если взять в руки издание 1926 года «Ярославские понедельники», то на обложке можно увидеть и имя М. Петровых, и имя П. Грандицкого. Экземпляр этого раритета хранится в библиотеке имени М.С. Петровых — филиале № 15 Централизованной библиотечной системы города Ярославля, которую возглавляет Светлана Юрьевна Ахметдинова.

Ведущая вечера Маргарита Адамовна Шмидт попросила представить гостью публике заведующую филиалом № 15 имени М.С. Петровых Наталью Рудых. Наталья Алексеевна сделала это с удовольствием, заметив, что много говорить не нужно: все, что хочет услышать зритель, Марина Петровна расскажет сама.

А начался вечер со стихов Марии Петровых в исполнении Светланы Крючковой: этот видеоролик, наверняка, видели многие. Как проникновенно и страстно читает актриса бессмертные строки:

Назначь мне свиданье на этом свете.
Назначь мне свиданье в двадцатом столетье…

— В этом стихотворении упоминается Гранатный переулок, — заметила Марина Петровна. — Именно там встречались отец и Мария Сергеевна в то время, когда папа приезжал в Москву из Воронежа, куда был направлен на работу после окончания агрономического факультета Ярославского университета. И в этом произведении, и во многих других нет посвящений. Но они были! Их сняли по обоюдному согласию моя мама и дочь Марии Сергеевны, сочтя, что нужно сохранить тайну сердца. А тайн тех было немало, но, к счастью, кое-что из них все-таки вышло из-под спуда!

Хотя вечер и был посвящен памяти Марии Сергеевны, день рождения которой отмечается 26 марта, но образ поэтессы участники встречи  познавали через образ ее первого мужа Петра Грандицкого, о котором Марина Грандицкая, дочь, рассказывала охотно, много и страстно. Может быть, кто-то ожидал, что главной героиней будет Мария Сергеевна, но такой подход, сказать честно, дал, очень много для понимания того, какой же она была, Мария Петровых.

Ведь говоря о своих любимых, близких, мы порой раскрываемся гораздо больше, становимся более красноречивыми и щедрыми на похвалу – и выпускаем наружу скрытые чувства, мысли, желания. Вот и Мария Сергеевна предстала перед нами совершенно по-особому.

Прежде всего, надо отметить, что и после развода она считала Петра Алексеевича своим лучшим другом, своим визави, своей большой любовью (и это было взаимно!). В наши-то дни, когда на первый план выходит материальное, такое и представить невозможно.

Она писала ему по этому поводу: «Не кончена жизнь наша, она бесконечна, только то, что нежизненного в ней было, мы прервали». И правда – оба поэта общались до последних дней…

Со многим родные мирились, на многое закрывали глаза, многое прощали…Ведь, как говорили близкие и Марии Петровых, и Петра Грандицкого, и их друзей-поэтов (например, Нины Постниковой, писавшей под псевдонимом Инна Карэм) – «какая же это сила – поэзия! И поэты – народ особый».

— Вера Александровна, жена Петра Алексеевича, помню, говорила мужу: «Мария сказала, что хочет, чтобы ты закрыл ей глаза – а сама к себе в дом не пускает!», — вспоминала Лариса Лисицына, давняя подруга Марины Грандицкой, знавшая и ее отца, и мать. — Что ж, наверное, Мария Сергеевна просто не хотела показаться человеку, которого всю жизнь любила, слабой и некрасивой: в конце жизни она много болела.

— А любовь между ними действительно была, — кивает Марина Петровна. — Но любил папа и маму, и меня – по-другому, может быть, более нежно, не так страстно. Конечно, воспитанием занималась больше мама, папа к этому подходил более академично, что ли. Помню, он мне писал стихи:

Ты презираешь слово «надо»,
А в жизни нет его важней!

И все-таки часть сердца Петра Грандицкого была навсегда отдана Марии Сергеевне Петровых. Возможно, тут сыграла роль их поэтическая стезя: двое людей, увлеченных одним делом, всегда сближаются, всегда лучше понимают и ощущают друг друга.

— Она ему писала: «сокровище мое», «наша творческая жизнь будет неразрывной», «ты мой единственный и единственно необходимый читатель». А в стихах папа я постоянно наталкиваюсь на переосмысленные события их с Марией Петровых общей жизни и творческой судьбы. Папа писал большую поэму-роман «Огонь и камень». Так вот, огонь – это именно Мария Петровых. Камень – Петр, это имя так и переводится. Большинство монологов этого романа действительно построены на цитатах из писем Марии Сергеевны. И кстати, я ее видела, и она мне при встрече сказала – красивая вы у них получились…

Вот так – по теории шести рукопожатий, а в этом случае – не шести, а гораздо меньше – участники встречи смогли прикоснуться к грандиозной и фееричной эпохе Серебряного века, стать ближе к таким глыбам, как Пастернак, Ахматова, Мандельштам: с ними, напомним, Мария Сергеевна дружила.

— Скажите, Марина Петровна, а почему и когда вы решили издать стихи отца? – прозвучал вопрос из зала.

— Вы знаете, папина поэтическая судьба странная и трагическая в чем-то. Писать он начал с раннего детства, писал очень много, кругом были бумажки с его записями. И сколько же его рукописей попросту сгорело в печке, взятые на растопку! А ведь уже с самого начала он проявлял недюжинный талант, писал так, что читаешь – и понимаешь: это настоящая классика!

И верно: вот, к примеру, строки из стихотворения «Жизнь»:

Поборник правды и добра,
Я послан в этот мир презренный
С душой и речью вдохновенной,
Чтоб мощной силою пера
Людей подвигнуть к новой жизни…

Послушайте, но ведь здесь явно слышится «Пророк» Пушкина! «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей! И, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей». А ведь автору – только 17 лет…

В этом стихотворении Петр Грандицкий уподобляет «вольного художника слова», то есть, себя самого – пророку. Но ведь так и есть: в 1919 году поэт написал строки, ставшие приговором веку 20-му:

Земля потонула в великом страданье,
Земля захлебнулась в невинной крови.
Песнь века – надгробные плач и рыданье.
Звучит издевательством слово: живи!

Удивительными чувствами наполнены и стихи о Родине, стихи, которые удивительно гармонично вливаются в контекст общерусской поэзии и ее неизбывной ностальгией и любовью к родному краю.

Родится человек однажды
И до своих последних дней
Он утолить не может жажды
По милой Родине своей.
1943 год.

Философские же мотивы, как ни странно, прослеживаются уже в ранней лирике – в стихах 1914 года, когда Петру было только 15 лет. Но уже в таком юном возрасте он умел выразить свою мысль так, что фраза запоминалась, западала в память и сердце:

Быть может я скажу, смахнув слезу с ресницы:
«Да… Было время… Не вернешь….»

— Разбирая архив, я прочла у отца в одном из его стихотворений фразу «ужели мир не услышит меня…». Меня словно что-то толкнуло: услышит, обязательно услышит! И тогда я приняла решение издать стихи отца, чтобы восполнить пробел в биографии Марии Петровых, чтобы показать значение личности Петра Грандицкого в жизни поэтессы.

Мария Сергеевна, кстати, сама добивалась внимания будущего мужа, буквально настояла на том, чтобы он сделал предложение – понимала, что ее любимый агроном может еще долго ходить по полям и долам. Она у него училась и поэзии и жизни, признавалась: я без тебя писать не могу! И в то же время: «Радость моя так необычайна, что она граничит со страданием». Да и он – обращаясь к ней в стихах, то и дело натурально сбивается на заклятия, на заговоры, надеясь только на высшие силы и невыплеснутую силу вдохновения… Это, кстати, тоже цитата из Петра Грандицкого.

Очень многие упомянутые выше факты еще нигде не публиковались, все это до сей поры хранилось в архиве Марины Петровны. И вот она, приехав в Ярославль, решила щедро поделиться с поклонниками Марии Петровых этими драгоценными сведениями.  Переписка, дневники, воспоминания – все это еще хранит немало тайн, все это еще ждет своего исследователя.

— Мне кажется, что, например, изучение, исследование поэмы отца «Огонь и камень» могло бы стать основой серьезной диссертации. В ней, как я уже говорила, масса скрытых цитат из писем Марии Сергеевны, много фактов, реальных событий. Она, как и многие другие стихи отца, автобиографична. Конечно, многое переосмыслено, и вот как раз и можно бы заняться выяснением – что именно. Ну, пока что поэма ждет своего часа: мне не хочется отдавать ее в руки равнодушного человека. Мне хочется, чтобы исследование проводил кто-то увлеченный, очарованный стихами – такой, как кто-то из вас, мои дорогие слушатели!

Марина Петровна привезла с собой сборник стихов отца « Мечты моей созданье» – это уже третья книга из поэтического наследия Петра Грандицкого. В издание вошли фотографии из семейного архива, редкие снимки начала 20 века, копии автографов стихов П. Грандицкого, а также – снимки людей, которые его окружали.

— Эпиграфом к этой книге я взяла строчки из письма Марии Сергеевны отцу. Она, замечу, очень ценила его поэтический дар, отмечала и дар слушателя: «ты невероятно чувствуешь мои стихи!». Она пишет отцу 15 апреля 1935 года: «Ты должен писать. Ты так владеешь словом, грешно тебе, и не только перед собою, грешно молчать. Тебе дано самое большое – первородство слова, слово у тебя во всей девственной силе всегда свежее, неопровержимое — то».

По словам Марины Грандицкой, у нее на подходе уже еще одна книга, сверстанная, ждущая своего издателя. И кто знает, может быть, в следующем, юбилейном для Марии Петровых году, из Москвы приедет снова дочь Петра Грандицкого. И привезет с собой новую книгу.

Глаза открыла красота –
И посмотрела новой книгой
Стихов Марии и Петра,
Как песнь любви неповторимой…
(Л. Лисицына)

Елена Белова, сотрудник ЦБС.