2 декабря в библиотеке имени А.П. Чехова состоялась встреча и презентация по итогам Беловских чтений с обсуждением темы «Чехов и Белов».

Иногда Антон Павлович Чехов дает о себе знать самым удивительным образом, проявляясь там, где и не ожидаешь. И вдруг — перед тобой вспыхивает искрой улыбка, скрытая в усах, огонек в глазах, приглушенный пенсне. И словно нет между нами толщи времени, словно то самое чеховское единое пространство, о котором мы часто говорим, над созданием которого давно работаем, стало вполне реальным, материальным…

Вот и наш коллектив убедился в этом, собравшись на своеобразный рабочий отчет нашей заведующей Валентины Геннадьевны Викторовой о поездке на I межрегиональные Беловские чтения «Белов. Вологда. Россия», приглашение на которые было получено этой осенью.

«Первая реакция: а о чем говорить? — — вспоминала свои первые впечатления от такого внезапного приглашения Валентина Геннадьевна. — Белов и Чехов — какая между ними связь? Но стоило только начать исследовать вопрос, как связь эта встала, что называется, во весь рост, приобрела четкость и реальность, открыв нам, удивленным, двери в единое чеховское пространство».

Чтения были посвящены литературному краеведению — так была обозначена тема работы секции, в которой выступала Валентина Геннадьевна с докладом «Формирование чувства любви к малой родине через творчество А.П. Чехова (Опыт работы ярославской библиотеки имени А.П. Чехова)». Работа с именем — здесь нашей библиотеке есть о чем рассказать и что показать.

А кроме того, Василий Иванович Белов хорошо знал и ценил произведения Антона Павловича, бывал в местах, связанных с именем классика русской литературы, много размышлял о творчестве писателя и драматурга. Как выяснилось в ходе изучения источников, для Белова Чехов был поводом для острых и порой весьма спорных дискуссий. Геннадий Шалюгин, вспоминавший об этих разговорах, статью свою назвал весьма показательно: «Страсти по Чехову». Геннадий Александрович Шалюгин работал в 90-е годы директором Дома-музея Чехова в Ялте, а в 1999 году Василий Белов вместе со своей дочерью отдыхал в Крыму. Там и состоялось знакомство.

Вот небольшой фрагмент из доклада В.Г. Викторовой, характеризующий эти самые страсти.

«Василий Иванович в Крыму много читал о Чехове. В доме, где отдыхал Белов, на кухонном столе лежали книги. Среди них – музейные «Чеховские чтения»: отсюда писатель черпал сведения о крымском творчестве хозяина «Белой дачи». «Одушевленный Белов читает на пляже чеховские рассказы, статьи о писателе…», — вспоминал Г.А. Шалюгин.

В Гурзуфе Белов написал очерк о Пушкине и Чехове. Признался, что Чехова ругает за безбожие. Дескать, священников нехорошо называл.

Шалюгин возразил: «Чехов не безбожник, он понимал смысл и значение веры, шел к своему Богу. А что попов ругал — так кто же их не ругает!». Белов, однако, упрямо стоял на своем.

А осенью Шалюгину пришла бандероль от Василия Ивановича. Очерк «Гурзуф» — 49 машинописных страниц. В сопроводительном письме Белов пишет: «Дорогой Геннадий Александрович! Посылаю, как и договаривались, очерк «Гурзуф». Не показывайте никому. Может, ничего и не вышло… Верните рукопись с Вашими замечаниями. От Вас будет зависеть, что делать с рукописью далее». Шалюгин, для которого Чехов – это всё, размышляет в своём очерке: «Но ругать Чехова, в котором даже великий Лев Толстой почувствовал коренное, русское начало – наивно, будь у тебя даже восемь миллионов тиража. Увы, Белову этого не выскажешь…», и поэтому в ответном письме он пишет Василию Ивановичу»:

— вполне объяснимо ваше критическое отношение к чеховским текстам: это ведь не Евангелие <…>

— можно, конечно, и у самого Чехова найти изъяны <…>

— к родной православной церкви и священникам Чехов был предубежден: в детстве «перекормили» молитвами, службами, зубрежкой текстов. Но не к Богу <…>.

— надо помнить и о том, что Толстой назвал Чехова самым русским писателем. Каково будет: один великий русский писатель (Белов) «разделывает» другого великого русского писателя… <…>

Ну, а в остальном очерк хорош. Так и повеяло летним Крымом, бестолочью и сутолокой курортной жизни».

Ответ из Вологды пришёл в декабре. В письме Василий Иванович пишет: «Дорогой Геннадий Александрович! Благодарю за подробное письмо о моем опусе. Должен я извиниться, что дал Вам невыправленную рукопись. Хамство, конечно, с моей стороны. Жаль, что не все места письма разборчивы в Вашем письме… Спасибо за правку очерка. С критикой я вполне согласен (хотя и не всегда).

Жаль, что вы не заметили в очерке моего преклонения перед Чеховым (но, может, оно недостаточно проявилось?).

По поводу чеховской религиозности позвольте с Вами не согласиться…

Сообщаю Вам, что мой «Гурзуф» запущен в ход. Я отдал его Ганичеву в его журнал. Слабак я в этом смысле!

Ваше ревнивое отношение к Чехову мне вполне понятно, на Вашем месте я был бы, наверное, таким же, если не резче. Передавайте поклон гурзуфским и симферопольским знакомым. С новым тысячелетием! Обнимаю. Белов. 5 декабря 1999».

Вот такая история, случившаяся 15 лет назад, ставшая основой доклада нашей заведующей на I межрегиональных Беловских чтениях «Белов. Вологда. Россия».

А сколько нового ей удалось узнать, со сколькими интересными людьми познакомиться! Также Валентина Геннадьевна поделилась своими впечатлениями от общения с коллегами-библиотекарями и историками-краеведами, о культурной программе Чтений: участников пригласили посетить родину Василия Ивановича Белова — деревню Тимониха.

… Чем больше мы занимаемся изучением жизни и творчества Чехова, тем больше понимаем, что права, права была Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, написавшая в свои стихах: «С Чеховым для нас разлуки нет». А впереди — 2015-й год, год 155-й годовщины со дня рождения классика. Кто знает, какие еще удивительные открытия нам предстоит совершить?..